БОГИ И ДЕМОНЫ АНТИЧНОЙ МИФОЛОГИИ

Античные авторы о соотношении богов и демонов

Сегодня мы живем в постхристианском мире, который все настойчивее пытается возродить богов древности и на этой неоязыческой основе разрешить многочисленные проблемы личности и общества, не доверяя христианству и современной науке [3]. Поэтому надо четко разобраться в природе языческих богов, выяснить их роль в жизни и отношение к людям. Сделаем это на примере античной мифологии, которая является одним из фундаментов европейской культуры. В античной литературе Гесиод и Гомер впервые стали говорить о четырех видах разумных существ, населяющих космос, о богах, демонах, героях и людях [5; 6]. По мнению Гесиода, боги появились естественным образом из первопотенций бытия. Первое поколение богов, круглоглазых Киклопов и сторуких Гекатонхе́йров, было немедленно помещено верховным правителем Ураном из-за своего ужасающего вида, огромной мощи, необузданной силы и дерзости в Тартар. Второе поколение богов или титанов во главе с Кроносом были низвергнуты Зевсом и большей частью отправлены в Тартар по тем же причинам. Миром начали править олимпийские боги. Демонами же стали души умерших людей «золотого» и «серебряного» родов. Гесиод говорит о двух разновидностях демонов, во-первых, о благостных наземельных демонах, в которых превратились три мириады (тридцать тысяч) людей золотого рода после своей смерти [5, Труды и дни, 120-126], и, во-вторых, о злых подземных демонах, в которых превратились люди серебряного рода [5, Труды и дни, 127-138].

Однако уже в древнегреческой философии и богословии с давних пор вставал вопрос о природе богов и демонов, описанных Гесиодом и Гомером в своих поэмах, поскольку людям было необходимо в повседневной жизни выстраивать отношения с этими существами. Здесь важно мнение именно античных авторитетов, которые изнутри знали проблему и могли беспристрастно в ней разобраться. Уже Сократ и Платон критически относились к гомеровским мифам о богах, считая, что они ничему хорошему не могут научить простых людей. В этом контексте также укажем на ученика Порфирия неоплатоника Ямвлиха (вероятно, в 245 – ок. 325), который в «Египетских мистериях», подробно рассматривая иерархию живых существ в космосе, настаивает на четком разделении богов и демонов. Он считает, что «боги – это чистые умы» [21, I 15 45], которые обладают полнотою бытия и ни к чему не стремятся. Боги самодостаточны и бесстрастны. А демоны «значительно ниже, чем род богов, и следует за ним» [21, I 4 16]. По своей природе они, говоря образным языком, бедны, из нужды не выходят и страстны, как Эрот из платоновского Пира [14, Пир, с. 95-156]. Из разной сущности богов и демонов вытекало их разное проявление в мире [21, II 3 70]. «Явления богов всегда однородны», блистают красотой, «совершенно неизменны и по величине, и по форме, и по внешнему виду, и по всем свойствам» [21, II 3 71 – 72]; демонов – ужасны и разнообразны. Они часто «принимают облик более почитаемых рангов, выдавая себя за то, чей облик приняли, и тогда произносят хвастливые слова, превосходящие их реальную силу» [21, II 10 92]. Иначе говоря, Ямвлих заявляет о существовании богов и демонов, которые по природе и по своей деятельности принципиально отличаются друг от друга.

Однако при чтении эпических поэм Гомера и Гесиода мы постоянно сталкиваемся с бесконечными метаморфозами и аморальным поведением богов, которое уподобляет их злым демонам. Там практически все боги являются людям в самых разнообразных видах, чтобы спровоцировать их на какие-то неблаговидные поступки. Как сказал бы ап. Павел: «И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света» [4, 2 Кор 11: 13–15]. Например, Афина, пытаясь спровоцировать троянского лучника Пандара нарушить клятву примирения, «Антенорова сына приявшая образ, мужа Лаодока храброго, в сонмы троянские входит…» [6, Илиада, IV 86–87]. Аполлон «в образе Мента, киконских мужей воеводы, к Гектору… провещал, устремляя крылатые речи…» [6, Илиада, XVII 73–74]. Тот же Аполлон, «голос и образ приняв Ликаона, Приамова сына...» [6, Илиада, XX 81–82], желая погубить троянского царевича Энея, провоцирует того на битву с Ахиллесом. Это даже приводит к возмущению других богов, прекрасно понимающих, что Эней намного слабее Ахиллеса. Афродита, «уподобяся старице, древле рожденной, Пряхе» [6, Илиада, III 386–389], разговаривает с Еленой, стоящей на Скейской башне во время сражения. Елена быстро узнает богиню любви по ее пылающим страстью глазам и прелестным персям.

Зевс, Посейдон и другие языческие боги, падкие на женскую красоту, часто вступали в интимные отношения с человеческими дочерьми, принимая образ разных птиц, животных или явлений природы. Хорошо известно из мифологии, что в обличье белого быка Зевс соблазнил Европу, орла – Ганимеда, перепела – Лето, в виде золотого дождя спустился к Данае, в облике сатира овладел Антиопой, пастуха – Мнемосиной. Посейдон не отставал от своего брата. Он превратился в быка, чтоб сойтись с Меланиппой, принял облик жеребца, чтоб овладеть Деметрой, барана, чтоб вступить в связь с Теофаной и птицы – с Медузой Горгоной. Подобная гиперсексуальность является еще одним свойством, которое позволяет отождествлять древних богов с демонами.

В средние века таких блудливых демонов называли инкубами (incubus, от лат. incubare, «возлежать сверху»). Тогда считалось, что демоны, используя различные элементы материи и четыре природные стихии, могут материализоваться и принять телесную оболочку того или иного животного. Поэтому в художественной литературе И.В. Гёте изображает явление беса Фаусту в виде черного пса, а М.А. Булгаков – черного кота-оборотня под именем Бегемота (в Библии, древнееврейское слово бехемот одно из имен сатаны, буквально означающее «скот скотов»). Причина всему этому – необузданная похоть демонов, свойственная в полной мере и античным богам, постоянно распаляемым своим вожделением. Эти примеры можно множить до бесконечности, но суть везде одна – все античные боги регулярно принимают образы тех или иных живых существ или сил природы для того, чтобы ввести в заблуждение людей и обмануть их.

Люди, вступающие во взаимодействие со злыми духами, исполняются от них дурного вдохновения. Как считает Ямвлих, они «становятся злыми, нечестивыми, исполненными порочных удовольствий, пронизанными испорченностью… и, говоря в целом, уподобляются злым демонам, к которым они и примыкают» [21, III 31]. Герои «Илиады» и «Одиссеи» все время испытывают влияние подобных существ и поэтому постоянно совершают разнообразные неверные шаги, которые портят им жизнь и низводят их бессмертную душу в Аид. Напомним, что вся троянская война была задумана Зевсом для уничтожения рода героев. Получается, если следовать критериям неоплатоника Ямвлиха, то олимпийские боги Гесиода и Гомера, по своей природе, поведению и влиянию на людей соответствуют злым демонам. Настоящие же боги совсем иной природы.

Древнеримский историк Аммиан Марцеллин (ок. 330 – после 395), рассуждая в этом же ключе, отмечает: «бессмертные поэмы Гомера дают понять, что не боги небесные беседовали с героями, помогали им в боях и поддерживали их; в общении с героями состояли их гении» [21, Прим. и указатель 112, с. 202]. Но в античной культуре термины «гений» и «демон» равноценны. Это всего лишь разное обозначение одного и того же существа. Латинское наименование – гений (от лат. genius – «дух»), а греческое – демон (от др.-греч. Δαίμων – даймон или божество), под которыми в античности понимались промежуточные духи, посредники между богами и людьми, имеющие или благую, или злую, или смешанную природу.

Гомер слово демон употребляет в разных смыслах, но преимущественно с негативным оттенком. В битве с Энеем Диомед сравнивается с ужасным демоном [6, Илиада, V 438]. Аналогично характеризуется в сражениях Ахилл, беспощадно уничтожающий своих врагов [6, Илиада, XXI 227]. Елена под воздействием злого демона искушает воинов, сидящих в деревянном Коне [6, Одиссея, IV 275]. Тевкр сетует брату Аяксу о том, что какой-то злой демон постоянно разрушает их ратные замыслы [6, Илиада, XV 467–469]. Болезни у людей возникают также от прикосновения злых демонов [6, Одиссея, V 396]. Лишь однажды Афина однажды говорит о роли благостного демона в жизни Телемаха [6, Одиссея, III 27]. Порфирий (232/233 – 304/306) также рассказывает о явлении под действием магии некоего благого демона-хранителя своему учителю Плотину [15, 10, с. 467]. Платон в мифе об Эроте изображает демона смешанной природы [14 Пир, 203 b-e].

Безусловно, боги Олимпа, как уже отмечалось выше, отличаются от демонов по своему происхождению и природе. Но по своему поведению боги часто напоминают злых подземных демонов, что дает основания говорить о их некоторой демонизации. Правда, кто-то из них более демонизирован, а кто-то менее. Как справедливо отмечает А.Ф. Лосев, среди олимпийских богов Арес является наиболее страшным, злым, аморальным и диким существом – «это максимально-хтонический демон на Олимпе» [11, с. 338].

Однако ему не уступает бог младшего поколения любитель человеческих жертвоприношений Дионис. Н это указывает традиционное на Тенедосе (небольшой остров в северной части Эгейского моря при выходе из пролива Дарданеллы) культовое имя этого бога – Антропоррест или «Растерзыватель людей». Из мифов известно, что он ел сырое человеческое мясо. За это и получил эпитет «Омест», то есть «Сыроядец». Кровожадному Дионису Оместу и принес человеческие жертвы Фемистокл перед Саламинским сражением в 480 году до Рождества Христова во время греко-персидских войн, ритуально заклав трех молодых племянников Ксеркса [16, Фемистокл, XIII]. К своим врагам Дионис был жесток и беспощаден. Желая доказать свою божественность, этот милый безбородый юноша однажды в Аргосе «поверг женщин в безумие. Они бежали в горы с грудными младенцами на руках и стали пожирать их мясо» [2, III V 1]. А его сексуальные предпочтения заложили основание дионисийских вакханалий чем-то похожих на средневековые шабаши ведьм. По справедливому замечанию священника А. Меня, в этих дионисийских таинствах происходило «расчеловечение» человека, ибо их участники всё больше скатывались в безрассудные оргии и безудержный разгул страстей и инстинктов. В конце концов, дурная слава этих празднеств вынудила самих греков как-то их регламентировать. А римляне безуспешно пытались их и вовсе упразднить.

На Олимпе, который обычно интерпретируется как языческий рай, регулярно приносились человеческие жертвоприношения не только Аресу, но и всем иным богам. Еще свщмч. Киприян, живший в III веке после Р.Х., до своего обращения в христианство получал именно на Олимпе свою инициацию у местных жрецов. Его житие говорит, что он весьма преуспел в колдовстве и магии. Киприян, вернувшись в Антиохию, даже стал почитаться как главный языческий жрец, умевший повелевать стихиями природы, насылать мор и язвы, вызывать мертвецов. К этому добавим, что «в кипрском городе Амафунте приносили людей в жертву Зевсу Ксению, Гостеприимцу» [17, X 224–228]. Можно сделать вывод, что, по большому счету, между олимпийскими богами нет существенной разницы, так как «они, – говорит Гомер, – единая кровь и единое племя» [6, Илиада, XIII 354], являются кровными родственниками, которые в определенной степени все демонизированы

Христианские авторы о демонизме античных богов

В христианской традиции все языческие боги, как правило, понимались или в виде неодушевленных идолов, или падших ангелов, т.е. бесов и демонов. Наиболее ярко о бездушности и безжизненности идолов, существующих только в человеческом воображении, говорит прор. Давид: «А их идолы – серебро и золото, дело рук человеческих. Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят; есть у них уши, но не слышат; есть у них ноздри, но не обоняют; есть у них руки, но не осязают; есть у них ноги, но не ходят; и они не издают голоса гортанью своею» [4, Пс.113: 12-15]. За термином же «демон» окончательно и бесповоротно закрепляется только отрицательный смысл. Слово демон приобретает исключительное значение мрачной, темной силы. Оно обозначает лютых аггелов [4, Пс. 77: 49], противящихся воли Бога и возрастающих во зле. Согласно православному учению, некоторые ангелы во главе с архангелом Денницей подняли восстание против Всевышнего, ниспали в подлунную область и стали там господствовать в воздухе, в воде, на земле и под землей.

В христианской литературе можно даже обнаружить попытки уточнения времени появления «ложных богов» или демонов на земле. Так, церковный ученый Евсевий Кесарийский (ок. 263–340) в своей «Хронике» предпринял усилие по синхронизации события античной мифологии и Библии. Согласно этой «Хронике» богиня Афина родилась из головы Зевса в 237 году от Авраама или в 1780 году до Р.Х. Правда, блж. Августин, обсуждая эти идеи в своей книге «О граде Божием», называет все мифологические истории о происхождении богов обыкновенными баснями [1, Т. IV, XVIII 8–18].

Несомненно, что в миссию «апостола язычников» Павла [4, Рим. 11: 13] входила духовная борьба против разнообразных идолопоклоннических культов древности [4, Еф. 6: 12]. Поэтому он занимал по отношению к античным богам крайне негативную позицию. С одной стороны, он признавал существование языческих богов, говоря, «есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много» [4, 1 Кор.8: 5]. С другой стороны, он считал, «что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого» [4, 1 Кор.8: 4].

Проходя Афины, он «возмутился духом при виде этого города, полного идолов» [4, Деян. 17: 16]. Здесь он повстречался с греческими философами, эпикурейцами и стоиками. Оценивая их духовное состояние, он говорит, что те заблудились в своих рассуждениях и стали покланяться вместо Творца твари. Однако, проповедуя в Ареопаге, он отметил особую набожность греков и посоветовал им прийти к осмысленному познанию «неведомого Бога», покаяться и отказаться от поклонения идолам. В Послании к Римлянам он растолковывает: «они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце» [4, Рим. 1: 21]. В целом, ап. Павел смотрит на языческих богов (идолов) как на злых духов, как на падших ангелов, демонов, которые отклонили человека от познания истинного Бога и заполнили его сердце вредными, ничтожными, нечистыми и губительными фантазиями и делами. Поэтому он и заявляет, что язычники свои жертвы приносят исключительно бесам [4, 2 Кор. 6: 14–17], мироправителям тьмы века сего [4, Еф. 6: 12], сатане, как князю этого мира [4, 2 Кор. 4: 4].

Тем не менее, отметим, что с помощью формулы «третьего не дано», как справедливо считает диакон А. Кураев, легко сокрушить все, что угодно. Она настолько узка, что камня на камне не оставит от поэзии и фольклора, мифов и сказок как разных форм самопознания человека [10, с. 32]. Мир разнообразен и включает не только крайности, но множество нюансов и переходных стадий. Поэтому христианские богословы, рассматривая конкретные мифы, нередко занимали по отношению к персонажам этих историй разные позиции.

Например, из античной философии все знают, что Сократа сопровождал некий «демон» или гений, о природе которого спорили не только античные авторы, но и христианские писатели. Если для агрессивно настроенных к «языческому» миру Тертуллиана и Лактанция, гений Сократа был сущностью откровенно демонической, то для христианского апологета Климента Александрийского и блж. Августина, придерживавшихся по отношению к античной культуре умеренной и благожелательной позиции, – неким ангелом-хранителем. Ведь он настойчиво отвращал философа от безнравственных поступков. Сам Сократ говорит, что «благодаря божественной судьбе с раннего детства мне сопутствует некий гений – это голос, который, когда он мне слышится, всегда, что бы я ни собирался делать, указывает мне отступиться, но никогда ни к чему меня не принуждает» [13, Феаг.128 d].

Наконец, для примера можно привести рассказ блж. Иеронима Стридонского (342 – 420) «Жизнь Павла Пустынника», в котором рассказывается о встрече прп. Антония и прп. Павла. По дороге к прп. Павлу прп. Антоний заблудился в пустыне и стал просить Бога показать ему правильный путь. В это время к нему явилось некое странное существо, наполовину человек и наполовину конь, или кентавр, который и указал 90-летнему прп. отцу направление дороги. Через некоторое время в каменистой долине прп. Антоний приметил невысокого человечка с ястребиным носом, небольшими рожками и козлиными ногами. Таких тварей в античной мифологии обычно звали фавнами и почитали за добрых демонов полей, лугов и лесов. Он попросил прп. Антония Великого помолиться за него и его собратьев Господу Иисусу Христу. Блж. Иероним для достоверности прибавляет: «Чтобы этот рассказ не показался кому-нибудь недостоверным, мы припомним событие, засвидетельствованное всем миром при царе Констанции. В Александрию был приведен живой человек такого рода и представлял собою для народа немаловажное зрелище; а потом бездушный труп этого человека в предохранение от разложения вследствие солнечного жара был набит солью и принесен в Антиохию на показ императору» [7, с. 1–12].

В целом, однако, с точки зрения Православного Предания, падшие духи играют предначертанную Богом роль в жизни, выполняют свою особую миссию в истории. Прор. Давид поясняет, что змий, левиафан, бехемот, сатана, создан Богом для поругания [4, Пс. 103: 26]. Иначе говоря, он является символом зла. Этот символ указывает на вертикаль духовно-нравственных ценностей. Человек должен научиться расставлять акценты в жизни и понимать, что есть Небо и Преисподняя, Добро и Зло, Истина и Ложь. Без абсолютного нравственного указателя легко заблудиться в лабиринтах бесконечных миров культуры в нашем обезбоженном мире. Недаром все постмодернисты постоянно говорят о безличных «потоках желаний», которые увлекают человека то в одну, то в другую сторону, раздирая его на части.

Но из этого вовсе не следует делать вывод, что падшие ангелы превратились в некую пустую абстракцию. Они занимают свое место в космосе и вполне реально отравляют людям жизнь, хотя сфера их деятельности четко ограничена божественным Промыслом. Всему положен свой предел: «Ты положил предел, которого не прейдут…» [4, Пс. 103: 9]. В Библии приоткрывается завеса на реальную расстановку сил в мире. К пророку Даниилу на двадцать первый день его молитвы наконец-то явился архангел Гавриил и рассказал, как тяжек был его путь: «не бойся, Даниил; с первого дня, как ты расположил сердце твое, чтобы достигнуть разумения и смирить тебя пред Богом твоим, слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим. Но князь царства Персидского стоял против меня двадцать один день; но вот, Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях Персидских… Впрочем я возвещу тебе, что начертано в истинном писании; и нет никого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего» [4, Дан. 10: 11–20]. Отсюда следует, что сатана и его клевреты в значительной степени владеют землей, царствами, империями и правительствами. Более того, сегодня зло стало настолько интенсивным по сравнению с древним миром, в котором правил Зевс и другие олимпийские боги – идолы, что кому-то может даже показаться – истинный «Бог умер» [12 , т. 1, с. 592–593].

Заключение

Итак, по мнению античных авторов, языческие боги и демоны Гомера и Гесиода, хотя и отличаются друг от друга своим происхождением и природой, по своему образу жизни и деятельности в значительной степени демонизированы. Христианство лишь усиливает эту негативную характеристику. В течение последних трех тысячелетий западная цивилизация шла к современному миру, в котором окончательно размыта иерархия духовных ценностей, извращен их христианский смысл. В нравственном, политическом и экономическом отношении современный мир уже зашел в тупик. Но люди должны понимать, что попытки возрождения языческих богов-идолов древности бесперспективны и ведут человечество не вперед, а назад по той простой причине, что сущность всех этих богов мало чем отличается от падших ангелов или демонов христианской культуры. Но именно в христианстве указан высший идеал духовно-нравственного развития в виде Бога, Который есть Путь, Истина и Жизнь [4, Ин.14: 6].

» Древние Боги - Демоны. Тёмная Вселенная.
» "Гекатейон" как тип античной скульптуры
» Змеи в мифологии
» ОСОБЕННОСТИ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ
» Пространство и время в кельтской мифологии