Тонкая семерка. Ч. 3. Обучение и социальная этика или Что такое воспитанный человек.

Получив приглашение от эгрегора, человек поступает к нему на служение,
первой фазой которого является интенсивное обучение. Цель этого обучения
заключается в том, чтобы человек смог отчетливо для себя очертить область
положений точки сборки, соответствующих данному эгрегору, и мог устойчиво
удерживать точку сборки в любом месте этой области. Это определение, однако,
сильно отличается от обычных представлений о процессе обучения,
предусматривающем в качестве основных элементов обучения приобретение знаний
и навыков, или умений, и автор попытается дать перевод с языка этого трактата
на общепринятый.

Навык, или умение, есть не что иное как способность человека установить
точку сборки в определенное положение, обеспечивающее устойчивую связь с
эгрегором, с широким каналом связи, пропускающим сильный
информационно-энергетический поток; тогда рукой (и мыслью) человека водит
соответствующий эгрегор, и обычно это называется высоким уровнем или
профессионализмом - плотника или поэта, в зависимости от уровня вибраций
энергетического потока. Любой хороший работник, умелец или специалист отлично
знает, что когда он делает 'сам', т.е. полностью контролируя происходящее
своим сознанием и низшей волей, получается плохо; а по-хорошему нужно
(каждому в своем роде) вдохновение, т.е. устойчивый поток из соответствующего
эгрегора, и притом не из самой низкой его части, иначе идет штамповка, и
художник превращается в ремесленника.

Итак, 'умение' есть не что иное как способность человека фиксировать
точку сборки в определенном положении устойчивой связи с эгрегором; что же в
таком случае есть 'знание'? Знание это способность идентифицировать
определенную точку сборки или, более общим образом, способность подробного
видения области положений точки сборки, соответствующей данному эгрегору.
Таким образом, подключение к эгрегору идет в два этапа: сначала человек,
пользуясь своими знаниями, рассматривает карту области положений точки сборки
и выбирает подходящую точку на этой карте, а затем сосредоточивается на этой
точке и подключается к соответствующему ей каналу связи с эгрегором,
становясь проводником и редактором его воли и энергии, или, наоборот,
прибором его удаленного видения.

Однако в начале процесса обучения у человека нет ни знаний, ни умения;
другими словами, вместо карты области у него большое белое пятно,
представленное смутным контуром, и в его пределах настройка на эгрегор очень
несовершенна и дает лишь общее туманное ощущение: ни его этика, ни эстетика,
ни роль в собственной жизни человеку пока непонятны.

Если человек неправильно учится или в принципе неспособен к обучению у
эгрегора, то он так и не овладевает искусством сознательного управления
точкой сборки, и ее движением за него управляет сам эгрегор (и низшие
программы подсознания человека). Вообще говоря, фактическое движение точки
сборки есть результат совместного воздействия на нее эгрегора, сознания и
подсознания человека, и его культура выражается в умении согласовывать эти
три влияния так, что они не противоречат друг другу, а, наоборот, вместе
уточняют движение точки сборки. Однако это трудно, и часто человек в
состоянии произвести подобное согласование, лишь отключая одно из указанных
влияний. Если эгрегор перестает влиять на положение точки сборки, то из
человека получается так называемый любитель - человек, включающийся в эгрегор
'для собственного удовольствия' и очень поверхностно, нисколько не
озабоченный судьбой эгрегора и потребностями его самовыражения. Если в
движении точки сборки не принимает участия подсознание, то возникает тяжелая
работа в искусственном режиме - человек не доверяет самому себе и способен
лишь на кратковременные сеансы связи с эгрегором, отнимающие все его силы,
потому что нормально-устойчивое поддержание точки сборки в определенном
положении - забота подсознания. И, наконец, весьма распространенный среди
творческих людей вариант - в движении точки сборки участвует лишь эгрегор и
подсознание (т.к. включение сознания тут же сбивает ее положение и нарушает
связь с эгрегором) - и человек мучительно ждет часов вдохновения, не будучи в
силах никак повлиять на связь с эгрегором.

Однако умение тактично согласовывать волю эгрегоров с желаниями
подсознания приходит далеко не сразу; для этого человеку нужно довольно
тщательно изучить как эгрегор, так и подсознание и, кроме того, построить
подробную карту области положений точки сборки, соответствующей эгрегору. При
этом нужно учитывать, что карта эта - живая, т.е. ее символы и условные
обозначения суть не что иное как имена каналов связи с эгрегором, так что
само построение карты есть фактически создание широкого канала связи с
эгрегором, точнее, системы таких каналов, открывающихся при соответствующем
положении точки сборки. К сожалению, обучение в наше время часто бывает
иллюзорным, и тогда карта, образующаяся у ученика, оказывается мертвой, т.е.
ее символы не открывают каналов связи с эгрегором: другими словами, этот
человек все как бы знает, но ничего не умеет, и те слова, что у человека
обученного служат мантрами (заклинаниями), реально устанавливающими точку
сборки в нужном месте и открывающими необходимый канал в эгрегор, оказывают-ся
у иллюзорно обученного ничего не значащими пустышками, годными лишь для
получения столь же фальшивого диплома.

Итак, знание есть умение: карта области положений точки сборки должна
быть живой (синоним: волшебной) и раскрываться (оборачиваться) в любом своем
месте определенным информационно-энергетическим каналом в эгрегор. Поэтому
символы карты должны выбираться человеком, с одной стороны, как достаточно
энергичные для того, чтобы действительно открыть канал в эгрегор, а с
другой - приемлемым для подсознания образом, т.е. так, чтобы быть там
заметными, но не вопиющими знаками, что-нибудь вроде скромного, но видимого
румянца на щеках девушки.

Существуют различные типы и схемы обучения, с большим и меньшим участием
сознания, с конкретными учителями и без них ('Меня учила сама жизнь!' - с
гордостью скажет иной балбес, сроду не видавший ничего, кроме собственной
тонкой семерки), с погружением или в фоновом режиме, но говорить про
эффективность той или иной схемы следует с очень большой осторожностью,
поскольку любое обучение - очень острый для тонкого мира процесс, и на него
человек всегда должен иметь санкцию достаточно высокого эгрегора, причем
полученное разрешение также предусматривает и глубину постижения предмета,
так что попытки человека освоить его быстрее и глубже определенных ведущим
эгрегором пределов наверняка потерпят неудачу, которая на самом деле никак не
будет связана с неудачным выбором формы обучения или якобы низкими
способностями ученика. Чем выше эгрегор, которому служит человек, тем точнее
он определяет не только предметы обучения человека, но и формы этого
обучения, и здесь, конечно, лучшая стратегия это постоянное внимание к этому
эгрегору. Тем не менее, объективно серьезное обучение всегда очень энергоемко
и, кроме того, время от времени человек обязательно оказывается в ситуации
обучения погружением, когда обстоятельства его жизни складываются так, что в
течение достаточно длительного времени точка сборки постоянно находится в
области, соответствующей обучающему эгрегору, т.е. фактически человек (в этот
период) служит ему, и, следовательно, должен освоить его этику, иногда сильно
отличающуюся от всех известных человеку ранее. Это типичная ситуация, и
можно, более того, сказать, что если человек в процессе обучения не постиг
этику обучающего эгрегора, фактически обучения не произошло. В тонком мире
свободного обмена денег (энергии) нет, и товар любого эгрегора можно
приобрести только на соответствующую ему валюту; к счастью, человек обладает
способностью трансформировать одни виды энергии в другие, благодаря чему
может служить промежуточным звеном при взаимодействии разных эгрегоров,
иногда даже очень больших.

'Венцу творения' не стоит обольщаться: санкцию на обучение в том или
ином эгрегоре ведущий человека эгрегор дает не с целью его (человека)
дальнейшего и всестороннего развития, а потому, что сам заинтересован в
контактах с другим эгрегором, и необходимая человеку инвольтация на обучение
продолжается ровно до тех пор, пока информация (и энергия), идущая через него
в ведущий эгрегор, интересна для последнего. Но в то же время провести свое
обучение на запланированном ведущим эгрегором уровне и размере (особенно для
человека не совсем низкого служения) - интересная и очень непростая задача,
поскольку известные силы стремятся оборвать любые конструктивные контакты
между эгрегорами и воспрепятствовать их взаимопониманию и согласованию.
Понятно, что основной удар Гагтунгра приходится на самое слабое звено в этой
цепочке, т.е. на человека, и бороться последний будет с противодействием
обучению уже знакомых читателю тонких фигур, которые оказываются чрезвычайно
заинтересованными в процессе обучения, хотя, конечно, каждая на свой манер.

* * *
Перед тем как приниматься за описание конкретных сатанинских козней и
происков, препятствующих обучению человека, автор имеет намерение сказать
несколько слов об основных опасностях, стоящих на пути обучаемого. Дело в
том, что обычное мнение, что особых опасностей на пути обучения нет, и что
все в конечном счете определяется добросовестностью учащегося, ну и в
некоторой степени его учителей, является сильным заблуждением. Опасностей и
возможностей отклонения от правильного пути обучения - огромное количество, и
многие из них ведут в конечном счете к пагубным последствиям, таким, что,
озирая много позже свою жизнь, человек искренне (и с большим основанием)
восклицает: 'И зачем только я все это затеял, сидел бы лучше на месте!' Ну,
для того чтобы 'сидеть на месте', тоже нужна санкция высокого эгрегора, но
то, что ошибки обучения имеют самые серьезные кармические последствия,
несомненно. Это связано с тем, что программы обучения, особенно
инвольтируемые высокими эгрегорами, как правило, длительны и идут на сильных
энергетических потоках, а потому в целом очень ответственны, и если человек
по ходу обучения отклоняется от пути, намеченного его кармическим или другим
высоким эгрегором, то он оказывается под влиянием (и, разумеется, в обучении)
тех сил, которые соблазнили его отклониться от основного пути, и власть этих
сил над ним в результате длительного им служения и обучения оказывается очень
большой. Освободиться от них, при всем желании человека, будет нелегко: здесь
работает всеобщий закон выкупа, аналогичный принудительному распределению на
известный срок на работу после окончания учебного заведения: эгрегор как бы
говорит человеку: 'Я тебя учил, силы тратил - а теперь уж и ты поработай на
меня, пока должок не вернешь'.

Итак, если нет санкции ведущего эгрегора и соответствующей ей
инвольтации, то никакое обучение невозможно; если же санкция и инвольтация
имеются, то у человека окажутся способности к обучению, но использовать ему
их лучше не столько по своему выбору, сколько ориентируясь на волю пославшего
его учиться эгрегора... читатель, конечно, понимает, что совместить одно с
другим трудно, а когда к тому же оживляется и тонкая семерка, то шансов
по-видимому и вовсе не останется. Это не совсем так; однако нужно признать,
что действительно обучение - одна из труднейших задач человека, и недаром у
многих людей отрочество и юность, пора наиболее интенсивной учебы, становится
несчастнейшим временем, о котором они всю последующую жизнь вспоминают с
содроганием. Последнее, впрочем, связано не столько с объективными
трудностями учебы, сколько с варварски-дикой системой обучения,
сформировавшейся повсеместно в современном автору мире.

Интенсивное обучение требует больших энергетических затрат; фактически
овладение новой областью положений точки сборки делает человека другим: в нем
появляется дополнительная новая система настройки на обучавший его эгрегор,
нечто вроде радиоприемника-передатчика, способного воспринимать и
транслировать в обе стороны информационно-энергетический поток: от эгрегора к
человеку, а от него во внешний мир и обратно. Однако создание такой системы
настройки - очень непростое дело. Технически оно осуществляется так: из
эгрегора опускается широкая труба, полностью накрывающая человека (его тонкое
тело); из этой трубы постепенно протягиваются внутрь тела тонкие трубочки,
которые, переплетаясь друг с другом, проникают все глубже и глубже, пока не
образуют переплетающуюся сеть, занимающую по объему все тело человека. Через
эту сеть в течение некоторого времени идут прямые трансляции обучающего
эгрегора, непосредственно воспринимаемые человеком (он в рабстве у обучающего
эгрегора, т.е. не может ни думать, ни говорить ни о чем, кроме изучаемого
предмета), и по тонкому механизму, похожему на явление намагничивания, в теле
возникает описываемый раньше приемник-передатчик, обеспечивающий в любой
нужный момент связь с эгрегором как по прямому каналу (типа описанной выше
трубы, которая, однако, требует для своего создания особых условий и больших
энергетических затрат). После того как приемник образован, сеть трубочек в
теле постепенно растворяется, большая труба поднимается обратно в эгрегор и
обучение как таковое заканчивается, но оперативная связь человека с эгрегором
теперь возможна в любой момент времени и происходит практически незаметно для
низких эгрегоров (понятно, что толстая труба с мощной энергетикой отлично
видна всему тонкому миру и вызывает в некоторых его слоях приятное
вампирическое оживление).

* * *
В целом действия Гагтунгра, когда он подключается к процессу обучения
человека, идут по двум линиям, отчасти противоречащим одна другой, но это его
нисколько не смущает. Первая линия заключается в том, чтобы всячески
воспрепятствовать процессу обучения, вторая - в том, чтобы человек все же
выучился, но сатанинской науке. Как это делается? В принципе локальной целью
процесса обучения является установление в определенном месте и удержание там
в течение определенного времени точки сборки ученика. Тогда это положение
(соответствующее место на карте области) может быть снабжено определенным
флажком, т.е. символом, открывающим соответствующий канал в эгрегор, и теперь
он открывается по его желанию. ('По щучьему велению, по моему хотению' -
щука, очевидно, символизирует высокий эгрегор, а само заклинание и есть тот
самый флажок-символ, открывающий труднодоступный канал, совершающий
исполнение желаний хорошо обученного Емели). Так вот, Гагтунгр пытается
вмешаться буквально во все элементы процесса обучения. Обучающий эгрегор и
ученик вместе стараются установить точку сборки ученика в нужное положение -
а он мешает (по-разному) им обоим, и сверх того, старается разрушить контакт
и взаимопонимание между ними. Любимый его трюк - подмена символа канала,
введение неправильного обозначения на карте, когда ученик, думая, что
открывает связь с одним каналом, фактически взаимодействует совсем с другим,
и часто ошибка открывается очень нескоро. Кроме того, во всех ситуациях
Гагтунгр выступает в роли вампира (подсасываясь где только возможно),
профанатора и баламута... читатель, несомненно, уже видит знакомые ему лица.

Чем выше уровень служения человека, тем труднее ему учиться - и не
только потому, что внимание Гагтунгра к нему резко повышено, но и по той
причине, что высокий эгрегор интересуется очень своеобразными, часто просто
непостижимыми для человека понятиями, и потому обучение носит всегда очевидно
символический характер: по виду человек учится чему-то материальному, но на
самом деле (он это постоянно чувствует) чему-то совсем другому, плохо
понятному, чему, но именно это плохо понятное и представляет основной интерес
для ведущего его высокого эгрегора, и было бы большой ошибкой со стороны
человека сводить цели своего обучения к их социальным проекциям (т.е. к тому,
как они видятся с социально-материальной точки зрения). Реально высокий
эгрегор учит человека такой фиксации точки сборки, при которой он пропускает
через себя и делает видимыми эгрегору очень высокие энергии, содержание
которых человек чаще всего не регистрирует сознанием, по крайней мере, в
деталях, да это от него и не требуется: эгрегор, расшифровав содержание
такого потока, выдает человеку необходимую для него информацию в доступных
ему форме и темпе.

Что же касается препятствий со стороны планетарного демона, то они, как
всегда, возрастают вместе с уровнем обучения: если вначале человеку
приходится бороться со своими личными недостатками: ленью, несобранностью,
непоследовательностью и т.д., то по мере повышения уровня обучения включается
инвольтация Королевской семерки, и на него обрушиваются общесоциальные
серость, гордыня, самообман, преодолеть которые можно лишь имея инвольтацию,
превосходящую суммарную энергию зла социума, и фактически такое обучение идет
как обучение за все общество, так что впоследствии люди усваивают
соответствующий материал (положение точки сборки) с удивительной легкостью,
как будто всегда знали, а сейчас только вспоминают. Великий художник
показывает человечеству новый способ видения мира, а человечество говорит:
'Да, точно, мир именно таков, удивительно, как это мы раньше не замечали'.
В самом деле удивительно не то, что раньше не замечали, а то, что заметили
сейчас...

Теперь мы переходим к характерным препятствиям обучения, вызываемым
тонкой семеркой. Читатель, конечно, понимает, что описания, данные ниже,
неполны, а главное, не учитывают многочисленных личных отношений и
излюбленных сюжетов любой конкретной тонкой семерки - в них следует
разобраться в каждом конкретном случае особо, и в этом (в частности), состоит
задача учителя по отношению к конкретному ученику; данный же текст
представляет собой в лучшем случае методическое пособие.
Вернуться к началу

Дракон.

Как и остальные члены тонкой семерки, дракон ведет себя по-разному в
зависимости от плотности потока обучения: слабый поток он чаще всего пытается
оборвать, сильный - переключить на себя. В первом случае речи дракона могут
быть, например, таковы: 'Да я и так отлично все знаю; ученого учить - только
портить', вот еще - 'заниматься всякими глупостями - неужто есть на свете
кто-то ученей меня?' Сильного дракона часто выращивает, как защитную меру,
комплекс неполноценности человека, и тогда обучение воспринимается человеком
как унижение, т.е. поставить себя в позицию обучаемого значит признать
другого (учителя) выше себя. Более того, дракон воспринимает как вызов своему
достоинству любые положения точки сборки, соответствующие восприятию мира,
идущему помимо него (отрицает любое восприятие, отличное от восхищения и
похвал). Если поток обучения все же включается, дракон будет стараться
переключить его на себя (попросту говоря, норовит его съесть), смещая точку
сборки в позицию снисходительного внимания, которое заведомо предполагает,
что ничего принципиально нового и содержательного обучающий эгрегор (а тем
более учитель) сказать не может - может быть, так, развлечет немного.

Вообще дракон - один из самых опасных врагов обучения, поскольку любое
его вмешательство исключает правильное положение точки сборки; и чем выше
уровень служения и, соответственно, обучения, тем более опасным врагом его он
становится. Это связано с тем, что при слабой энергетике и низком служении
человека обучение для него - естественное и адекватно социально обставляемое
занятие, с четким иерархическим распределением ролей - маленький и слабый,
подчиняясь, учится у большого и сильного; при этом предмет обучения
достаточно ясен: конкретные знания и навыки. Однако чем выше уровень служения
и обучения, тем менее акцентированными и более двусмысленными становятся
ситуации обучения; вообще, может ли сильный учиться у слабого (спрашивает
дракон)? На высоком уровне человек учится совершенно добровольно, с большим
трудом отыскивая учебные для себя моменты, в которых обучение идет чисто
символически, крайне ненавязчиво и непрямолинейно; высокий обучающий эгрегор
изредка расставляет свои знаки, как бы приглашая человека смотреть на них и,
разгадывая их значение, учиться - а невнимательный и ленивый ученик,
привыкший к палке и недвусмысленным указаниям, а при случае и легким
зуботычинам, пройдет мимо этих знаков, громко стеная: 'О, как мне нужен
учитель! Где мне найти учителя!' И, конечно, при встрече такого ученика с
потенциальным учителем первым вперед выходит дракон ученика и критически
осматривает дракона учителя: достаточно ли последний велик и красив, чтобы
ему подчиниться и за это получить инвольтацию, а потом и самому вырасти еще
больше и краше?.. Что же, бывают и такие, тоже достаточно распространенные
отношения при учебе, но здесь ведущая инвольтация обучения принадлежит
Гистургу. Однако, оставляя такие повороты темы, как гордость выученным куском
материала, читателю, автор плавно переходит к следующей тонкой фигуре и ее
роли в процессе обучения.

Свинья.

Проницательно чувствуя, что человеку предстоит неприятное напряжение
сил, свинья акцентирует в нем лень и пассивность, переводя точку сборки в
особое состояние, блокирующее как внешнее восприятие, так и трансляцию
энергии вовне, а также внутреннюю жизнь человека. Особенно влиятельна свинья
как защитная фигура при сильных перегрузках: каждый человек, который учился в
состоянии переутомления, знает, что в этой ситуации противопоставить ей
что-либо практически невозможно; обычно с такой целью употребляется черный,
который наносит свинье страшные удары, но она, вся в ссадинах и
кровоподтеках, все равно упорствует и учиться как следует не дает. Она мешает
человеку установить правильное положение точки сборки, поскольку это трудно
(нужен высокий уровень концентрации внимания на учебном материале). Иногда
обучающий эгрегор (вариант слишком заботливого учителя) сам берет на себя
функцию точной фиксации точки сборки ученика - тогда свинья сразу умолкает, и
обучение короткое время идет по-видимому эффективно, но на самом деле
является иллюзорным: соответствующие знаки на карте области положений точки
сборки оказываются мертвыми, т.е. не открывают человеку канал в эгрегор,
поскольку сам он не в состоянии удержать необходимый уровень концентрации
внимания, чтобы точка сборки оказалась в соответствующем мертвому знаку
положении - в данном случае мешает свинья, которую человек сам не в силах
отогнать. В принципе, обучающий эгрегор включает свой поток, переводящий
точку сборки ученика в некоторую широкую область (обучения), после чего
ученик дополнительно сам настраивается на обучение, включая собственную
энергетику (личную и ведущего эгрегора) и существенно уточняя конкретное
положение точки сборки - так достигается согласование интересов и этики
ведущего и обучающего эгрегоров, а у ученика на карте области появляется, в
скрещении сильных энергетических потоков ведущего и обучающего эгрегоров,
живой знак-символ, способный впоследствии открыть соответствующий канал.

Когда поток обучения становится плотным и устойчивым, и по-видимому не
требует от человека особых усилий, свинья совершенно перестраивается и
пытается замкнуть его на себя; возникает ситуация профанированного обучения,
хорошо известная всем духовным учителям. Здесь сложность заключается в том,
что по разным причинам поток обучения неоднороден (в нем есть более и менее
высокие энергии) и ученик, не будучи в силах воспринять его весь, настраивает
свое восприятие (т.е. фиксирует точку сборки) на определенные частоты;
понятно, что свинья принимает заинтересованное участие в процессе выбора,
ориентируясь на наиболее легко перевариваемые и доступные низшие вибрации,
игнорируя остальные легким недовольным бурчанием: 'Ну, это уж пусть большие
люди об этом думают, ученые да философы всякие, а нам копать ни к чему...
как-нибудь и так проживем, попросту, как деды наши жили'.

На высоком уровне обучение становится для человека жизненно необходимым,
и здесь не столько поведение свиньи становится тоньше - этого как раз не
происходит - сколько она превращается в тонкого ценителя и гурмана, для
которого съедобно и аппетитно то, что для более низкоразвитого человека
представляет труднейший предмет изучения. Так специалист-философ читает
журнал 'Вопросы философии'.

Желтый.

Его действия многообразны, но главная цель все та же - не дать человеку
установить точку сборки в нужном месте и обозначить это положение адекватным
знаком.

Распространеннейший прием желтого - спекуляция на расхождении языков
ведущего и обучающего эгрегоров и злоупотребление многозначностью символов.
Желтый смещает точку сборки совсем немного, и человеку кажется, что он вроде
бы все понимает... и лишь постепенно выясняется, что понял он не совсем так,
а вернее, совсем не так, а уж если говорить честно, то совсем ничего не
понял. Желтый часто выступает в защитной роли: встать на другую точку зрения,
да еще плохо понятную (т.е. сместить точку сборки в неисследованную область)
трудно и рискованно, лучше уж оставаться на своих позициях и воспринимать
происходящее с них, адаптируя поступающую энергию и информацию, насколько это
возможно, и игнорируя трещины и рассогласования там, где они возникают. В
результате этого подхода получается такой результат обучения, что
преподавателю иногда хочется сказать ученику: 'И лучше бы ты совсем не
учился'. Сильный желтый дает человеку возможность учиться, оставаясь
полностью на своих исходных позициях, т.е. вовсе не сдвигая точку сборки.
Результат в таких случаях бывает чудовищным с любой точки зрения, но в эпохи
царствования Желтого Короля именно такие ученики выбиваются в первые.

Желтый может сильно исказить обучающий поток и фигуру учителя, которого
человек станет подозревать в обмане с различными целями, аналогично тому как
сильный дракон часто создает у человека впечатление, что учитель
самоутверждается за его счет - а в выраженных случаях действительно посылает
такого учителя. В свою очередь, в глазах учителя ученик с сильным желтым -
потенциальный обманщик, от которого можно ожидать любой лжи и которому нужно
по десять раз все втолковывать, но все равно он поймет все совершенно
превратно.

Есть у желтого и теоретическое обоснование. 'Всякое понимание есть
непонимание', - сказал известный филолог Вильгельм фон Гумбольдт. 'Другого
разве ты поймешь - мысль изречения есть ложь', - утверждал не менее известный
поэт XIX века Федор Тютчев. Однако то, что извинительно в устах поэта, не
подобает ученому, тем более материалистической эпохи. Любое несоответствие
положений точек сборки ведет к некоторому взаимонепониманию людей, но это
иногда вовсе не мешает идущему через них контакту эгрегоров, качество
которого и является критерием правильности человеческого взаимопонимания.

На высоком уровне обучения точку сборки нужно фиксировать с высокой
точностью, и здесь наводки желтого должны быть минимальными. Если он все же
незаметно обманывает человека, возможно возникновение карты с фальшивыми
знаками: человек думает, что они открывают каналы в один эгрегор, а реально
он оказывается совсем другим. Вообще честность в обучении - палка о двух
концах, и трудности здесь принципиальные - высокие материи нельзя объяснить
человеку, пока он сущностно не переменится так, что будет способен их
воспринять, а до того у него может быть о них лишь общее, и, конечно,
неадекватное представление на уровне более или менее подходящих сравнений и
метафор. Тем не менее, обучение не может идти строго последовательно, человек
нуждается в заглядывании далеко вперед, и тогда может быть относительно
честным, а может заниматься различными спекуляциями, инвольтируя желтого -
своего и ученика.
Вернуться к началу

Черный.

С точки зрения черного, знание подобно сардинке в консервной банке -
банку следует вскрыть, а рыбку съесть; основным инструментом обучения, таким
образом, выступает консервный нож. Отношение черного к естественному ходу
процесса обучения, когда человек раскрывается навстречу учителю и обучающему
эгрегору, обычно резко отрицательное, т.к. он воспринимает его как угрозу и
насилие. 'Мало ли чему тебя там научат, - хмуро говорит он хозяину, - да и
пнуть при случае запросто могут - ведь ты фактически беззащитен'. Здесь
черный, безусловно, прав: настоящее обучение всегда таит в себе потенциальную
опасность, и внутренняя перестройка, ему сопутствующая, может оказаться очень
болезненной, но, тем не менее, необходимой.

Но, конечно, черный не мыслит в терминах необходимости, а тем более,
высшей, и потому вполне может броситься на обидчика (учителя) с кулаками. Это
вполне распространенное, скорее даже типичное его поведение в период его
обучения. Поэтому типичной, можно сказать, освященной веками фигурой для
учителя является огромный черный, способный справиться со всеми черными
учеников одновременно. Например, в цивилизованной Англии, этой цитадели и
оплоте мировой культуры, до сих пор, по сведениям автора, не отменены
телесные наказания школьников.

Тем не менее, попытки силой загнать точку сборки ученика в необходимое
положение обречены на провал: здесь требуется добровольное сотрудничество,
т.е. человек должен сам уговорить своего черного отойти в сторону и не мешать
(и уж точно не помогать): обучение - это, если можно так выразиться, женское,
а не мужское занятие, где нужно настраиваться и воспринимать, а не
настраивать и управлять. Если черный учитель много сильнее черного ученика,
то ученик, безусловно, учится, но совсем не официально обозначенному
предмету, а искусству обороны в условиях превосходящего противника; обычно в
помощь не справляющемуся черному отправляются желтый и змей, и начинается
окопная война, то, что М.Горький назвал 'Мои университеты', познание жизни
низших слоев тонкого мира и их разнообразных материализаций (читатель может,
с большой пользой для себя, почитать в высшей степени экзистенциальное
произведение пролетарского писателя 'На дне' и проследить игру тонких семерок
действующих лиц).

Чем выше уровень обучения, тем менее допустимо вмешательство черного и
вообще низшей энергии любого рода, направленной от человека в обучающий
эгрегор: высокий эгрегор учит тогда, тому и так, как считает необходимым, и
единственное, что в этой ситуации требуется от человека, это внимание и
низкий внутренний ритм: любые сильные эмоции и энергичные мыслительные
процессы являются здесь отчетливыми препятствиями - человек должен научиться
переживать и думать до или после сеанса высокого обучения, но не во время
этого сеанса. Поэтому чем выше энергетика человека, тем сильнее его черный по
сравнению с черными окружающих, тем труднее ему получать действенные уроки.
С другой стороны, чем выше уровень человека, тем чаще в его жизни возникают
высокие учебные ситуации, тем они для него существеннее - и тоньше;
внутренний голос связи с высшим кармическим эгрегором звучит почти постоянно,
во внешнем мире то и дело встречаются звучащие символы, мир кажется единым и
связанным в такой степени, что трудно вздохнуть так, чтобы не потревожить на
яйцах антарктического пингвина - и тем не менее индивидуальная драхма
(локальная этика) такова, что сидеть на месте нельзя, нужно держать
равновесие, стоя на спине скакуна, несущегося по горным тропам.

Змей.

Змей всегда чрезвычайно интересуется процессом обучения. Можно смело
утверждать, что он считает его своей епархией, а себя - отцом игуменом.
Первый прием, который змей совершенно обожает, это самовыражение на энергии
обучающего потока; при этом точка сборки сдвигается так, что от поступающей
информации берется лишь ее развлекательная часть (остальное игнорируется),
после чего разыгрывается этюд 'я (т.е. змей) в обучении', наподобие
классической темы мемуаров стареющих любимцев публики: 'Моя жизнь в
искусстве'. Позицию змея в таком случае можно описать примерно так: 'Чего
учиться, и так все ясно; а лучше попробую-ка я изобразить то, о чем так
занудно талдычит этот пустой мешок, в лицах!' И змей тут же изображает:
дерюжный мешок с рукавами - учителя истории, затем Александра Македонского,
его коня Буцефала (женского полу), любимую гетеру Таис... словом, ничего не
останется без внимания, а в конце возникнет некоторое недоумение по поводу
самого предмета изучения: зачем, собственно говоря, нужен?

Вообще идея самовыражения человека, особенно художника, на постороннем
материале (историческом или другом), безусловно, принадлежит змею, но
человечество к этой сатанинской идее относится более чем терпимо, хотя
напрасно: искажение любой реальности путем наложения на нее своего низшего
'я' всегда омрачает тонкий мир, особенно будучи растиражированно во многих
экземплярах. Исторические, как и производственные, а также 'этнографические'
романы (из жизни заключенных) ставят, и очень остро, перед писателем
следующую дилемму: или подключаться к соответствующему эгрегору, тщательно
его изучать и становиться проводником его воли, или, наоборот, тщательно от
него заблокироваться и искусственно создать свой фальшивый двойник этого
эгрегора, наполнив его своими фантазиями об истинном или 'должном' положении
вещей; понятно, кто является главным исполнителем при выборе автором второго
пути, и чей хвост неожиданно, но явственно проступает в самых патетических
местах произведения.

Другой любимый прием змея при обучении это передергивание, намеренное
изменение акцентов так, что смысл потока обучения полностью искажается; при
этом точка сборки смещается вроде бы не сильно, но вполне достаточно для
того, чтобы прервать связь с обучающим эгрегором (он заменяется совсем
другим, из ведомства Урпарпа). Здесь распространено (в зависимости от
характера учебного материала) как ментальное, так и эмоциональное
передергивание: человек еще плохо ощущает материал, и демагогия часто
достигает цели. Например, ставятся под сомнение или представляются полной
нелепостью очевидные вещи; но при этом змей никогда не договаривает до конца,
вплотную подводя человека ко вполне определенным выводам, но предоставляя
последний шаг ему самому.

При обучении высшим материям змей часто принимает саркастическое
выражение морды и тела, говоря что-нибудь в таком роде: 'Все эти хохмы уже
давно и хорошо известны, а впрочем, попробуем, может быть, это и есть та
самая высокая духовность, которой удастся меня пронять, и я, пристыженный и
уничтоженный, испущу последний шип и издохну в страшных мучениях', после чего
все это изображается в натуре. С другой стороны, обучение у высокого эгрегора
требует от человека сдвига точки сборки в области возвышенного восприятия
мира, когда все знаки, в том числе и обыденно-сниженные (например,
перемещение таракана по кухне) воспринимаются как кармические или духовные
указания, причем интерпретация знака может быть очень далека от его прямого
смысла, и змей, сколько у него достанет сил, постарается продемонстрировать
человеку всю нелепость подобного толкования, как в принципе, так и в данном
случае; и здесь привычка самозащитной самопрофанации, характерная для многих
людей, может оказаться серьезным тормозом высокого обучения, фактически
непреодолимым для него препятствием.

Серый.

С точки зрения серого, нет занятия более унылого, тягостного и в
принципе безнадежного, нежели любое обучение. Во-первых, все и так давно и
хорошо известно (позиция 'сколько ни думай, лучше хлеба не выдумаешь'), а
во-вторых, безнадежен в смысле любого обучения и сам человек: туп, уныл,
бездарен и, очевидно, никогда не научится ничему, кроме того, что и так
умеет, в частности, ничему хорошему.

Сверхзадача серого - подключиться к обучающему потоку и поглотить его
целиком, и, окружив человека плотными серыми клубами, объявить в заключение:
'Ну вот, я же говорил, какая скука это обучение и как ты к нему не способен'.
(В последней фразе звучит еле уловимое торжество - серый-таки хорошо поужинал
обучающим потоком и заметно увеличился в размерах). Если человек делает
очевидные успехи в обучении, серый ему обязательно скажет: 'Ну и что? Эти
случайные квазиуспехи, во-первых, иллюзорны, а во-вторых, больше у тебя уже
точно ничего не получится'.

Особенно активным бывает серый в начале процесса обучения, а
энергетическая связь с обучающим эгрегором слаба. Тогда серый в изобилии сеет
сомнения: 'А своим ли делом ты занимаешься? А кто сказал, что тебе нужно
именно это? А уверен ли ты, что искомое тобой знание вообще существует...?'
Здесь нужно ясно различать два вида сомнений: сомнения человека знающего,
т.е. подключенного к эгрегору и в пределах своей компетенции, и сомнения
человека невежественного. Первый имеет право на сомнения: они наделены вполне
определенным смыслом и основаны на хорошем знакомстве с предметом; критерием
может служить способность человека в случае необходимости за короткое время
разрешить свои сомнения и высказать конкретное мнение. Совсем другой смысл
имеют сомнения человека невежественного, т.е. не подключенного к эгрегору,
когда первый высказывается о делах или обстоятельствах последнего, не имея к
ним никакого отношения. Прежде всего, по законам тонкого мира это неэтично,
т.к. является прямым несанкционированным вмешательством во внутренние дела
эгрегора; именно, человек подключается как вампир к одному из его
энергетических каналов и пытается, кроме того, поставить на нем заглушку, в
результате чего в эгрегоре вокруг этого места начинает идти серый дым.

Аналогичное положение имеется и во внутреннем мире человека: как
правило, интенсивное сомнение в себе и своих возможностях неэтично и вызывает
сильное отравление в подсознании - недаром говорят о яде сомнения. Наиболее
последовательная точка зрения заключается в том, что Бог создал человека
таким, каким он является миру и себе и поставил в те условия (внешние и
внутренние), в которых человек находится, а потому и сил, и способностей, и
талантов, в том числе к самому трудному занятию - обучению, у него достаточно
для того, чтобы выполнить задачи, поставленные перед ним Богом - на
'троечку', т.е. удовлетворительно с Божественной точки зрения, ну, а если
хочется получить более высокую отметку, нужно немножко постараться. Всякий
другой взгляд (в том числе и позиция серого, который считает, что и человек и
мир никуда не годятся) отдает атеизмом или прямым богоборчеством, и нужно
отдавать себе в этом отчет (кстати говоря, библейский эпизод богоборчества
Иакова наводит на мысль о сильной инвольтации его серого Серый Королем, из
единоборства с которым праотец вышел победителем).

При обучении у высокого эгрегора серый склонен разрывать планы, т.е.
утверждать независимость высших и низших миров, а отсюда делать вывод о
несущественности или фактическом не существовании высших. 'И пусть даже там,
наверху, ангелы так и порхают на своих крылышках - нам-то с тобой что до
этого? И стоит ли сейчас заботиться о загробной жизни, которой, может, и
вовсе нет?' Вообще надо сказать, что Серый Король очень удачно приспособил к
своим нуждам как христианскую концепцию загробной жизни, так и индуистское
представление о переселении душ. 'А куда торопиться, успеется и в следующем
воплощении', - противопоставить что-либо такому тезису Серого Короля,
оставаясь на уровне обыденного сознания, очень трудно.

Мы переходим ко второй теме этой главы - социальной этике. Вообще она
обсуждается на протяжении всего трактата, и здесь автор затрагивает лишь
некоторые ее аспекты, которые, однако, непосредственно связаны с темами
обучения и восприятия.

Общение людей это всегда взаимодействие ведущих их эгрегоров, которое
может осуществляться по-разному, но всегда связано со взаимным изучением.
Хочет этого человек или нет, в любой ситуации ведущий его эгрегор через него
познает мир и другие эгрегоры, и субъективное чувство интереса есть знак
того, что ведущий эгрегор воспринимает новую для него информацию и
поддерживает своей энергетикой внимание человека. Наоборот, чувство
любопытства есть знак активности свиньи эгоизма (и перемещение точки сборки в
ее область), и соответствующая энергетическая информация ни в какой эгрегор,
находящийся выше эгоического, не попадает, или воспринимается там в сильно
искаженном виде - остатки свиной трапезы малоинтересны для средних и высоких
эгрегоров.

С точки зрения ведущего эгрегора, основной обязанностью человека
является его открытость как проводника энергии и информации в двух
направлениях из внешнего мира в эгрегор и обратно. При этом эгрегор всегда
интересуется новой для него информацией, поэтому фактически основным
требованием эгрегора к человеку является постоянная готовность человека к
постижению нового, т.е. к обучению. Другими словами, когда человек учится (и
только тогда!) ведущий его эгрегор получает существенную для себя информацию
и осуществляет через человека адекватную связь с плотным миром. Конечно,
кроме людей, существуют и другие способы связи тонкого и плотного миров, но
самые широкие и устойчивые каналы, доходящие иногда до очень высоких сфер,
принадлежат все же людям, которые, тем самым, обладают над тонким миром
гораздо большей, чем они думают, властью. Однако эта власть носит во многом
косвенный характер и часто неправильно понимается: это, в первую очередь,
дипломатическая миссия.

Любое взаимодействие двух людей в той или иной степени включает
взаимодействие их эгрегоров. Сначала это взаимный просмотр, эгрегоры
знакомятся друг с другом и 'снюхиваются' на предмет возможных совместных
действий, затем, если взаимодействие людей становится более тесным, эгрегоры
через них выясняют свои отношения (порой антагонистические), а иногда
объединяются и работают вместе. И все же, несмотря на все различия в фазах и
формах взаимоотношений людей и их ведущих эгрегоров, центральным этическим
моментом является готовность человека к обучению и такому восприятию мира,
чтобы эгрегору тоже было видно (и интересно). Эгрегор как бы говорит
человеку: 'Смотри туда. И не засти'. А загораживание картины для эгрегора
происходит тогда, когда происходящее вокруг воспринимается человеком слишком
лично и эмоционально - тогда вырастает тонкая семерка, замыкая
информационно-энергетический поток на себя.

Тонкая семерка является, таким образом, прямым конкурентом ведущему
эгрегору, и поэтому одна из важнейших задач человека - держать ее в
относительном послушании и пристойных размерах. Однако это оказывается вовсе
не так просто, особенно в ситуациях встречи человека с себе подобным,
поскольку здесь возникает не только сильное искушение в виде вкусного
энергетического канала, но и очень своеобразная ситуация встречи двух тонких
семерок, между которыми могут сложиться самые разные отношения, от
откровенной войны до симбиотического слияния в стремлении дружно поглотить
всю энергию Космоса.

Таким образом, в области социальных контактов складывается в некотором
отношении парадоксальная ситуация, заключающаяся в том, что, с одной стороны,
естественные для людей, полноценные и содержательные отношения возникают при
условии глубокого контакта их ведущих эгрегоров, который возможен лишь при
низкой активности и скромной величине тонких семерок, а с другой стороны, все
социальные нормы и ритуалы приводят точки сборки участников в положения,
соответствующие служению тем или иным фигурам тонкой семерки, т.е. фактически
человек социально направляем Королевской семеркой, но осознать это
обстоятельство и избавиться от чересчур назойливой опеки не так просто.

Не вдаваясь глубоко в обширную тему поведения тонких семерок во время
различных социальных взаимодействий, автор ограничится несколькими
замечаниями и примерами.

К сожалению, культура уходящего двухтысячелетнего периода (эпоха Рыб,
-2000 гг.н.э.) не провела четкой грани между служением тонкой семерке и
высокому эгрегору. Сильный человек при ближайшем рассмотрении часто
оказывается хозяином переразвитого черного, гордый и независимый - рабом
крупного дракона, великий политик - марионеткой желтого или змея, любовь
предстает комбинацией черного, змея и свиньи и т.д. Более того, практически
все социальные идеалы суть не что иное как люди с сильными (теми или иными)
тонкими фигурами. Крупный организатор - сильный торопыжка (человек, который
сразу буквально везде и ну совершенно все успевает), прекрасный спортсмен -
сильный черный (воля к победе), великий ученый - сильный черный, только
рассматриваемый в ментальном плане, т.е. человек, который сможет вырвать у
природы ее тайны; у крупного дипломата должен быть огромный желтый, и,
конечно, у любого великого и знаменитого человека - роскошный дракон.

Служение Богу (т.е. в нашей терминологии Абсолюту или очень высокому
эгрегору) воспринимается социумом абстрактно и в конечном счете тоже меряется
величиной, силой и экстерьером тонкой семерки священнослужителей.

Знакомство. Здесь социальный ритуал предписывает встречу 'по одежде' и
вполне определенную последовательность представления, ибо человек в социуме
преимущественно ценится по качествам его тонкой семерки. (Гармоничность
личности и ее социальная адаптация во многом определяется умением человека
управлять своей тонкой семеркой и делить пищу между ее членами, принимая
частично во внимание и интересы окружающих. Дисгармоничные люди часто
действуют во 'вред себе' - это означает, что интересы одной из тонких фигур,
например, свиньи, бывают принесены в жертву другой, скажем, дракона, и
неумение согласовать аппетиты своей тонкой фигуры часто именуется 'неумением
жить').

Итак, начинается социальное представление, звучат фанфары, и первыми на
ковер торжественно выходят два черных. Приблизившись, они пристально смотрят
в лицо друг другу, соразмеряя свои силы и договариваясь о характере поединка.
В цивилизованном обществе есть понятие весовых категорий, и в благородном
боксе удары ниже пояса запрещены. Если весовые категории различны, тяжеловес
без боя признается победителем, в случае же их равенства назначаются три
коротких раунда, после которых каждый из черных, получив серию зуботычин и в
интимной обстановке ближнего боя удостоверившись в силе и благородстве
противника, с достоинством удаляется с ковра. Первая фаза знакомства прошла
успешно.

Вторая фаза знакомства - схватка драконов (при условии равенства сил
черных). Драконы надуваются, выгибают шеи, шипят, пускают искры и дым, реже
пламя, но в клинч обычно не входят, считая это ниже своего достоинства, и
украдкой пытаясь запомнить и перенять особенно эффектные приемы противника.
На побежденного дракона накладывается дань - он должен восхищаться
победителем, отдавая ему часть своей энергии.

Далее следуют взаимные обманы желтых, занудство серых, бег наперегонки
торопыжек, улюлюканье змеев, и, наконец, снюхивание свиней - это чаще всего
центральный, наиболее существенный момент знакомства. Ибо если у свиней
эгоизма не идет совместная медитация, личное знакомство, с социальной точки
зрения, бесперспективно (или имеет сугубо деловое значение, относясь тем
самым к ведомству дракона; сюда же относятся знакомства со знаменитостями и
власть имущими).

Перспективные отношения между членами семерок, особенно агрессивные,
общественное подсознание в основном отрицает, считая неприличным. Мой дракон
может перехватить кусок у моей же свиньи, но не у чужой; мой черный может
существенно сократить моего торопыжку - но не другого, что было бы просто
бестактно! Известный тезис 'Живи и давай жить другим' есть не что иное как
призыв к гармоничному сосуществованию тонких семерок... к сожалению для
общества, законы его жизни высоко духовны, как бы оно ни старалось закрывать
на это глаза, выдавая Королевскую Семерку, Гистурга, Фокерму и Урпарпа за
владык кармы.

Вообще следует заметить, что чем больше социум, тем отчетливее
проявляется власть над ним Королевской Семерки и тем меньше могут ей
противостоять - непосредственно - лучшие его члены. Первым знаменитым
проектом Короля Торопыги была Вавилонская башня; двадцатый век, вероятно,
прославится идеями поворота сибирских рек и атомными электрическими
станциями. Капиталистическая идея свободной инициативы, развития и
возрастающего процветания, отчетливо атеистическая по своему духу, тоже
принадлежит Королю Торопыге и, в последней своей части, Большой Свинье -
результатом их совместной деятельности является не только реальная угроза
тотальной экологической катастрофы, но и возрастание фигуры Желтого Короля,
выражающейся не только в росте наркомании, но и профанации религии и
перекрытия собственно духовных каналов общества.

Социалистическая идея это во многом порождение Серого Короля (тотальное
равенство), который как бы противопоставляется Черному Королю (эксплуатации и
неравенству). Опыт развития человечества учит, однако, что Серый и Черный
Король никогда не выступают друг против друга (это вообще не типично для
воинства Гагтунгра, которое предпочитает стравливать друг с другом людей или
программы подсознания, и если воевать, то на их материале), зато в случае
необходимости всегда приходят друг другу на помощь.

Святая инквизиция находилась под покровительством Большого Змея;
последний вообще пристально следит за развитием христианства с самого его
начала - недаром в нем постоянно актуальны проблемы ереси и раскола. Большой
Дракон торжествовал во времена Ренессанса и Просвещения: 'Небо не слишком
высоко' и 'Человек - венец природы' - его лозунги. Вообще регулярно
возникающая в человечестве идея создания некоторой внешней формы: системы,
структуры, (например, церковь, определенное государственное устройство, Лига
Наций), организовавшись в которую люди радостно и без особых проблем пойдут
вперед, всегда в значительной мере является порождением Большого Дракона.

Возвращаясь к теме социальной этики, следует разделить ее на три части.

Первая, наиболее разработанная социумом, состоит из набора ограничений,
детерминирующих поведение тонких семерок людей в различных ситуациях. Сюда
относятся и формальные ритуалы, и правила приличия, и подавляющая часть
неписаных законов любого общества; и человек, тщательно соблюдающий эти,
обычно довольно простые, если перевести их на язык тонких фигур, этические
правила (например: крупный черный должен быть уменьшен до размеров самого
большого черного из присутствующих в обществе; или: дракон, победивший в
поединке другого дракона, должен отдать последнему часть своей энергетики,
чтобы тот окончательно не завял; перекормленную свинью не выставляют напоказ
и т.п.), скорее всего будет считаться образцом джентльменских манер и
безукоризненного поведения.

Вторая часть социальной этики относится к соблюдению человеком
конкретных требований своего ведущего эгрегора, которые в отношении тонкой
семерки сводятся к тому, чтобы последняя не особенно ему мешала, т.е. была
ограничена в размерах, и это простое требование порой противоречит
социальному, которое, например, предписывает, чтобы у знаменитостей и власть
имущих были внушительный дракон, черный и хорошо откормленная свинья, а у
сильно влюбленного - крупные черный и желтый и открывшая пасть наизготовку
свинья.

Третья часть социальной этики, самая, может быть, трудная, это
требование к поведению человека в интимных социальных ситуациях, когда к
нему, помимо ведущего его эгрегора, подключаются эгрегоры (а не только
семерки) других людей. Здесь возникают своеобразные энергетические обмены,
требующие большой точности поведения, которое, по идее, должно сильно
варьироваться в зависимости от конкретной ситуации. Эти вопросы очень сложны
и в какой-то мере раскрываются в следующих главах, особенно в гл.7 и 11.

А. Подводный, "Повесть о тонкой семерке"

» Тонкая семерка. Ч. 2. Жизнь в окружающей среде или Этика как техника безопасности
» Тонкая семерка. Ч. 2. Жизнь в окружающей среде или Этика как техника безопасности
» Тонкая семерка. Ч. 4. Жизненная позиция, или Семейное проклятие
» Тонкая семерка. Ч. 1. Развитие личности или Искусство жить с самим собой
» Тонкая семерка. Ч. 1. Развитие личности или Искусство жить с самим собой